Знаешь, мне хотелось бы поговорить с тобой о многом. О красоте утреннего леса, о том, как здорово стоять на вершине скалы ночью и вдыхать свежий лесной воздух полной грудью, подставляя лицо прохладному ветру, о том, как здорово ехать куда-нибудь за тридевять земель, чувствуя рядом не просто тепло человеческого тела, но чувствуя тепло близкого человека во всех смыслах, о том, как здорово сидеть, слушать медленную печальную элегию и ждать, пока Она выйдет к тебе, и далее, далее, далее…
Но сегодня я напишу тебе о детях, вернее, о том, что значит быть инструктором палаточного лагеря.

ИЗ ЦИКЛА "МЕМУАРЫ" ДЯДИ ФЁДОРА"
"КРЫМ"
Лето 1998 года. Август. Крым, мыс Тарханкут. Я скальный инструктор, то есть "инструктор по скалолазанию Детского палаточного лагеря "Остров". На отряде (10-15 детей) "стоят" Старшие - Вожатый и Инструктор. Живут вместе с отрядом, едят то же, что и дети, и занимаются их воспитанием. "Воспитанием" громко сказано - на самом деле мы, скорее, просто живём вместе с ними и показываем как можно жить и действовать в неприятных и непредвиденных ситуациях.
Всё начинается с первого знакомства, с момента их приезда. Ты ещё не знаешь, кто тебе достанется, и, наблюдая за толчеёй и беспорядком в первые часы их пребывания на территории лагеря, чувствуешь затаённый азарт и стремление понять всех и каждого. Все твои чувства обострены до предела - помимо воли сознание начинает анализировать каждую мелочь в их поведении, каждое слово, каждый жест, каждое изменение выражения лица. Автоматически начинаешь полубессознательно выстраивать модель взаимоотношений с каждым, представляешь их реакции в разных ситуациях, и, когда твои предположения подтверждаются, чувствуешь едва заметное удовлетворение собой на фоне всё того - же не прекращающегося анализа происходящего вокруг тебя.
А потом, вместе с вожатым тебя представляют ТВОЕМУ отряду. И здесь уже чувствуешь плохо скрываемый нарастающий интерес с их стороны - они тоже начинают тебя изучать: "Кого это нам подсунули? Что они из себя представляют? Стоит ли им доверять? Какую степень свободы нам предоставят?" Уже потом, вечером, в командирской палатке, когда весь отряд уже спит, набегавшись и намучавшись за день, начинается Совет Старших. На нём Старшие отряда подводят итоги первого дня с отрядом: обмениваются впечатлениями, прикидывают и анализируют кто из себя что представляет, по давней традиции уничтожают бутылку местного вина и засыпают как убитые.
Отряд у меня изумительный. Из 9 человек 8 девчонок и один мальчишка. Девять непоседливых, интересных своей непосредственностью и живостью "киндеров". (Сразу оговорюсь, что мой любимый возраст 14-16. С одной стороны уже большие, а с другой ещё дети, и вот это-то противоречие больше всего и притягивает.) Эти как раз моего любимого возраста - смесь послушности, наивной веры в Старшего, просыпающейся способности думать, нарочитой самостоятельности и дьявольской энергии. Одним словом, спокойно не поспишь.
И вот первый день. Скалы. Под скалами Чёрное море, не всегда тёплое в этот час, потому что с больших глубин внутренними течениями может нагнать массы холодной воды. Надо заметить, что скалы мыса Тарханкут представляют из себя песчаник, подвергнувшийся эрозии: много - много маленьких острых пиков вроде сталактитов (или сталагмитов, бог их знает), по которым очень трудно ходить босыми ногами. Прибавь к этому то, что песчаник сам по себе непрочен, часто крошится под руками (вне зависимости от того, сколько под тобой метров - два или пятнадцать) и ты получишь примерное представление о тех скалах. После инструктажа по технике безопасности начинается обучение падению со скалы в море. Это в принципе весело и приятно, но поначалу страшно - оторваться от шершавой как наждак скалы, тёплой от солнца и такой надёжной на вид, для того, чтобы пролететь три метра в неизвестность и упасть в холодные волны. И когда, наконец, каждый смог упасть в море, приходит облегчение - первый этап пройден, они уже убедились в том, что можно доверять Страшим. Теперь будет легче. Дальше всё идёт по накатанной колее: обучение технике скалолазания, обед, ознакомительная экскурсия, ужин.
После ужина "свечка". Свечка - это когда все собираются в одной палатке, и рассказывают о своих впечатления за день, передавая друг - другу горящую свечу. В палатке темно, все смотрят на огонёк свечи, царит атмосфера доверия и братства. Она ощущается почти физически, кажется - протяни руку, и почувствуешь концентрацию тепла и уюта, кажется даже, что в ней можно купаться как в тёплом парном молоке, зажмурив глаза от удовольствия. И когда кто-нибудь говорит о том, что ему было страшно оттолкнуться от скалы, но всё таки решился, и как это, оказывается, здорово - возникает странная раздвоенность: ты здесь и одновременно там; перед глазами проносится вся ситуация - всё что произошло возникает в мельчайших подробностях, вплоть до травинки на кедах, до блика на волнах.
И примерно так каждый день, только дальше идёт уже программа, мы учим их лазать по скалам как ящериц (у них это получается удивительно легко!), спускаться по верёвке с отвесной скалы, организовывать спасательные работы, оказывать первую помощь, не паниковать в самых неожиданных и жёстких ситуациях, выживать в степи при минимуме снаряжения, есть саранчу, если больше нечего и многому другому.
И каждый вечер мы все приходим в лагерь к своим палаткам, уставшие, голодные, но счастливые от солнца, моря, ветра и высоты, и на каждой свечке повторяется эта удивительная атмосфера.
Между нами постепенно выстраиваются мостики взаимопонимания. Через три дня после заезда они начинают жить самостоятельно - мы только контролируем чтобы не было ЧП, а всё остальное в их руках: что они будут есть, что одеть на занятия, где постираться, как разрешить мелкие конфликты в отряде. Впрочем, конфликтов немного. Частенько после обсуждения дня мы с Танюхой задаём провокационные вопросы о серьёзных вещах - о любви, о смысле жизни, и ещё о тысяче вещей. В эти моменты они преображаются. Становятся серьёзными молодыми людьми, трогательно наивными (15 лет!), кое-кто нарочито циничным. Сейчас с ними можно делать всё что угодно - ещё никто не говорил с ними о таких вещах как с равными, и за это они готовы на многое. А ещё, во время тренировок и тренингов ловишь на себе их взгляды - недоверчивые, когда говоришь, что можно сделать, удивлённые, когда доказываешь свои слова, вне зависимости от того, объясняешь или показываешь им КАК можно сделать то, о чём говоришь. И знаешь, этот взгляд как наркотик - чувствуешь силы сделать то, что не в состоянии сделать в одиночку.
Но самое интересное, что у каждого взгляд чуточку свой, и через некоторое время ты можешь различать их даже спиной. И на выходе в какой-нибудь радиальный поход, когда видишь или чувствуешь девять пар глаз, устремлённых на тебя, глаз, ожидающих твоей команды, шутки, изучающих твою мимику или настроение чувствуешь… чувствуешь… нет, не могу описать словами. Это примерно так, как если бы смешать любовь, приятную ответственность, удовольствие от солнца, ветра и собственного сильного тела. И даже рюкзак на плечах не может пригнуть к земле крылья, которые вырастают за спиной. И встретив местную шпану (иногда такое бывает, хотя редко) следишь за ней злым прищуром глаз из-под козырька выгоревшей панамы, готовый к действию в любой момент, незаметно разминаешь мышцы и суставы, чтобы если что… но спина остаётся всё такой же беззаботной, и внешне ты расслаблен и спокоен как Сфинкс (если хоть в чём-то покажешь надвигающееся беспокойство, то в момент начнут нервничать и тогда жди наезда…), и всё так же шутишь и разговариваешь.
А потом смена начинает подходить к концу. В воздухе витает лёгкая печаль от неминуемого близкого расставания, все чуть тише обычного, в глазах начинает появляться едва заметная задумчивость, по вечерам в них как будто вселяется бес - стремятся навеселится впрок, поймать время, ускользающее как змея, за хвост и не пустить его дальше, оттянуть момент отъезда, их невозможно загнать спать; да если честно, то не очень то и хочется - ведь все всё понимают.
И ты тоже начинаешь грустить, тоже испытываешь лёгкую печаль, но в отличие от них не пытаешься забыть про скорый конец смены, а ловишь каждое мгновение общения с ними, потому что уже успел их полюбить, а ведь скоро, совсем скоро….
И вот все в поезде. Мы уже едем домой. В окнах проносятся степи, потом начинаются лесочки и перелески, потом леса, все пишут друг другу в блокнотах адреса и пожелания. Екатеринбург всё ближе и ближе…
Вокзал. Все прилипают к окнам, высматривая родителей.
Отряд уже не твой…

11.05.2000г.